С тихим трепетом, едва-едва ощутимо пальцы касаются нежных лепестков лунной лилии. Как же давно видел их в последний раз, как же долго не возвращался в те ночные леса... Улыбается чуть заметно, самыми кончиками губ. Взгляд отводит от мягко свечения цветка и бросает на книжные шкафы. Что ж, пора уже навести в них порядок. Сжечь старые истории и бережно позаботиться о тех, что до сих пор хотелось хранить. Самое время для этого.
Звучит в доме фривольно насвистываемая песенка, мечутся по стенам тени веселых огоньков свечей. Доволен хозяин - доволен и Содом. Время прогулок, время азарта. Время охоты.
Дни хранят еще летнее тепло, но ночь... Ночью холод пробирается в дом, цепляет руки, лазейки в душу ищет.
- Иногда мне кажется, что мы слишком задержались в этом месте, Содом, - ледяные пальцы невесомо черной шерстки касаются, ерошат едва ощутимо, - Хотя и кажется сейчас, что время здесь застыло... Ты знаешь, думаю, чего я хочу. Мы скоро начнем. А пока отдыхай.
В давным-давно опустевшем доме звучит тихая музыка. Скоро листопады. Надо лишь немного подождать.
Всегда любил пепел. Нежно так, чуть тревожно. Пепел, он ведь такой... Так мягко, так охотно льнет к ладоням, оставляя невесомые следы, пушистым облаком окутывая при малейшем неосторожном движении. Пепел как снег, в нем легко утонуть и забыться. До весны.
Осыпаясь бархатными хлопьями, в огнях зажженных свеч неторопливо один за другим сгорают листы чужой истории. Там давно нет уже ничего, что всколыхнуло бы воспоминания. Там не за что цепляться. Да и не хочется. А видеть пепел - да.
Жжет свечи. Бессчетное количество свечей всех форм и размеров изо дня в день. В полном молчании, с тихо звучащей на фоне музыкой. Содом не мешает, не тянет и не тревожит. Просто осторожно пушистым комочком устраивается рядом, жмется аккуратно к хозяйскому бедру. Хозяин... Он просто устал. Просто устал.
Хозяин теперь почти всегда молчит. Сидит, отстраненно глядя в окно, рассеянно вертит в руках миниатюрный клинок. Молчит и Содом. Только раз коротко стрекочет что-то тихое-тихое и воротником теплым устраивается на хозяйском плече, к шее жмется. Чтобы так же застыть, прикосновение легкое холодных пальцев ощутив.
В рамках флэшмоба Если тебе тесно в рамках "взрослой" жизни, где правильно - это дом-работа, где нет места чудачествам и глупостям, если ты живешь иначе или хочешь жить иначе - зажги у себя фонарь. Чтобы каждый, кому так же тесно в этих искусственных рамках, увидев фонарь, знал: он не один. Нас много. Мечтателей, художников, тех, кто не хочет втискиваться в чужие понятия о том, что правильно.
Аккуратно, в объятия резной деревянной подставки опустится еще один клинок с забавной гравировкой "Еж". И повиснет рядом на тонком шнуре миниатюрная гильотина.
- Да. Так и надо. Верно, Содом? Двигаться вперед, только вперед. Радуясь спутникам, но грустя, когда они отстают или ваши пути вдруг расходятся, - произнес спокойно, глядя на закат золотой за окном, - Грусть в любом случае будет недолгой: найдутся другие, которые и бежать, возможно, помогут. А отставшие... Ну, они отстали, не по пути оказалось. О них можно будет время от времени с ностальгией вспомнить. И хватит с них. Мало ли что там говорилось, какие громкие слова звучали. В голосе тихом такая же тихая-тихая ирония звучала. А Содом молчал, чуть поуркивая. Зачем говорить, когда все и так понятно?
Мягко, аккуратно, но все же с тихим стуком лягут на бархатные обрезы стальные кольца. Тяжелые, холодные... Непривычные. Такие невероятно простые в своем исполнении, такие невероятно сложные в своем назначении.
Иногда понимаешь, что сам себя запираешь в клетке чьих-то ожиданий. Потому что хочешь понравиться, хочешь не разочаровать.
Но потом вспоминаешь, что такое сумасшедшая свобода, жизнь без поставленных кем-то рамок. Что именно таким - откровенно свободным - ты зацепил в первый момент встречи.
Не смотри на других. Не сравнивай себя с ними. Будь собой.